Известный рассказ о том, что к открытию закона всемирного тяготения Ньютона привело зрелище падающего с дерева яблока, имеет любопытную историю.
С. И. Вавилов в превосходной биографии Ньютона пишет, что рассказ этот,
«После обеда (в Лондоне, у Ньютона) погода была жаркая; мы перешли в сад и пили чай под тенью нескольких яблонь; были только мы вдвоём. Между прочим,
сэр Исаак сказал мне, что точно в такой же обстановке он находился, когда впервые ему пришла в голову мысль о тяготении. Она была вызвана падением яблока, когда он сидел, погрузившись в думы. Почему яблоко всегда падает отвесно, подумал он про себя, почему не в сторону, а всегда к центру Земли. Должна существовать притягательная сила в материи, сосредоточенная в центре Земли. Если материя так тянет другую материю, то должна существовать пропорциональность её количеству. Поэтому яблоко притягивает Землю так же, как Земля яблоко. Должна, следовательно, существовать сила, подобная той, которую мы называем тяжестью, простирающаяся по всей вселенной».
Очевидно, эти размышления о тяготении относятся к 1665 или к 1666 году, когда
Свидетельство Стаклея было мало кому известно (мемуары Стаклея были напечатаны только в 1936 году), но знаменитый французский писатель Вольтер в книге, изданной в 1738 году и посвящённой первому популярному изложению идей Ньютона, привёл тот же рассказ со ссылкой на племянницу Ньютона. Рассказ быстро стал популярен, однако у многих вызвал сомнения. Считалось, что это очередная выдумка Вольтера, слывшего одним из самых остроумных людей своего времени. Нашлись люди, у которых этот рассказ вызвал даже возмущение. К числу последних принадлежал великий математик Гаусс. Он говорил:
«История с яблоком слишком проста; упало ли яблоко или нет — это всё равно; но не понимаю, как можно предполагать, что этот случай мог ускорить или замедлить такое открытие. Вероятно, дело было так: однажды к Ньютону пришёл глупый и нахальный человек и спрашивал его, каким образом он мог дойти до такого великого открытия. Ньютон, увидев, какого рода существо стоит перед ним, и желая от него отвязаться, отвечал, что ему упало на нос яблоко, и это совершенно удовлетворило любознательность того господина».
Великий русский педагог К. Д. Ушинский, наоборот, увидел в истории с яблоком глубокий смысл. Противопоставляя Ньютона так называемым светским людям, он писал:
«Нужен был гений Ньютона, чтобы вдруг удивиться тому, что яблоко упало на землю. Таким «пошлостям» не удивляются всезнающие люди света. Они даже считают удивления таким обыденным событиям признаком мелкого, детского, не сформированного ещё практического ума, хоть в то же самое время сами часто удивляются уже действительным пошлостям».
Ту же мысль в поэтической форме выразил советский поэт Кайсын Кулиев в мудром стихотворении «Жить удивляясь»:
| «Рождаются великие творенья Не потому ли, что порою где-то Обычным удивляются явленьям Учёные, художники, поэты». |
Приведём ещё несколько примеров того, как история с яблоком отразилась в художественной литературе.
Соотечественник Ньютона великий английский поэт Байрон начинает десятую песнь поэмы
| «Случилось яблоку, упавши, прервать Глубокие Ньютона размышленья, И говорят (не стану отвечать За мудрецов догадки и ученья), Нашёл он в этом способ доказать Весьма наглядно силу тяготенья. С паденьем, стало быть, и яблоком лишь он Был в силах справиться с Адамовых времён. |
| * * * |
| От яблок пали мы, но этот плод Возвысил снова род людской убогий (Коль верен приведённый эпизод). Проложенная Ньютоном дорога Страданий облегчила тяжкий гнёт; С тех пор открытий сделано уж много, И, верно, мы к луне когда-нибудь, Благодаря парам *), направим путь». |
| Перевод И. Козлова. |
| *) В оригинале «паровой машине». |
В. Солоухин в стихотворении «Яблоко» несколько неожиданно повернул ту же тему:
| «Я убеждён, что Исаак Ньютон То яблоко, которое открыло Ему закон земного тяготенья, Что он его, В конечном счёте, — съел». |
Наконец, Марк Твен придал всему эпизоду юмористическую окраску. В рассказе «Когда я служил секретарём» он пишет:
«Что есть слава? Порождение случая! Сэр Исаак Ньютон открыл, что яблоки падают на землю, — честное слово, такие пустяковые открытия делали до него миллионы людей. Но у Ньютона были влиятельные родители, и они раздули этот банальный случай в чрезвычайное событие, а простаки подхватили их крик. И вот в одно мгновение Ньютон стал знаменит».
Уважаемая редакция «Кванта»! В «Кванте» № 6 за 1977 г. в статье И. Башмаковой «Исаак Ньютон» имеется эпиграф — двустишие: |
| «Был этот мир глубокой тьмой окутан. Да будет свет! И вот явился Ньютон». |
Помнится мне, что в какой-то старой книге я читал, что на могиле Ньютона, на надгробной плите, имеется подобная надпись, но в той книге она была дана в оригинале — Если сможете, то сообщите мне, прошу вас, эпитафию на могиле Ньютона. |
| И. И. Корнис, учитель, г. Джамбул |
Уважаемый тов. И. И. Корнис!
Вас интересует вопрос о надписи на могиле И. Ньютона и о её связи с двустишием А. Попа.
Ньютон похоронен в Вестминстерском аббатстве в Лондоне и эпитафия на могильном памятнике гласит:
«Здесь покоится сэр Исаак Ньютон, дворянин, который почти божественным разумом первый доказал с факелом математики движение планет, пути комет и приливы океанов.
Он исследовал различие световых лучей и появляющиеся при этом различные свойства цветов, чего ранее никто не подозревал. Прилежный, мудрый и верный истолкователь природы, древности и св. писания, он утверждал своей философией величие всемогущего Бога, а нравом выражал евангельскую простоту. Пусть смертные радуются, что существовало такое украшение рода человеческого. Родился 25 декабря 1642 г., скончался 20 марта 1727 г.»
(См. С. И. Вавилов, Исаак Ньютон, Изд-во АН СССР, М.–Л., 1945 г., с. 216).
На статуе Ньютона, воздвигнутой в Тринити-колледже в 1755 г., помещена надпись из Лукреция Кара:
| «Qui genus humanum ingenio superavit» (т.е. «Он превосходил разумом род человеческий»). |
Как Вы видите, ни та, ни другая надпись не имеют связи с двустишием Попа, которое в подлиннике звучит так:
| Nature and nature's laws lay hid in night. God said: «Let Newton be!» And all was light. |
[Ещё один, более адекватный вариант перевода, нежели приведённый выше, я нашёл в книге: И. Пригожин, И. Стенгерс. «Порядок из хаоса» (М., Прогресс, 1986), с. 69:
|
А. Поуп. Проект эпитафии на могиле Ньютона |
|
Кромешной тьмой был мир окутан, И в тайны естества наш взор не проникал, Но Бог сказал: «Да будет Нью́тон!» И свет над миром воссиял. Перевод Ю. А. Данилова
|
Эти строки быстро получили широкую известность. В своей книге «Исаак Ньютон» С. И. Вавилов приводит их перефразировку, сделанную М. В. Ломоносовым:
| Россия тьмой была покрыта много лет. Бог рёк: «Да будет Пётр!» И бысть в России свет. |
 В. Карцев. НЬЮТОН. М.: Молодая гвардия, серия «Жизнь замечательных людей», 1987. 416 с. |
|
Даже те, кто знает о Ньютоне лишь то, что связано с рассказом о яблоке, должны смутно догадываться, как трудно создать жизнеописание такой гигантской фигуры. Но истинный масштаб трудностей, встающих на пути того, кто дерзнёт написать современную биографию Ньютона, неизмеримо превосходит даже самые пессимистические прогнозы знатоков.
Причин тому великое множество. Напряжённая внутренняя жизнь героя, тщательно скрываемая от постороннего взгляда, и скудная событиями её внешняя оболочка. Величие его научных свершений (о масштабе которых человек несведущий может судить хотя бы по эпитафии на могильной плите: «Здесь покоится то, что было смертного у Исаака Ньютона») и несоразмерная с ним приземлённость некоторых его поступков. Обилие достоверной информации, подкрепляемой подлинными документами и великолепными исследованиями многих поколений учёных, — обилие, в котором нетрудно утонуть, погрязнуть, затеряться. Цветистые легенды, непроницаемым туманом окутывающие некоторые важные подробности жизни великого учёного и способные ввести легковерного в заблуждение относительно истинных мотивов и обстоятельств тех или иных его поступков и деяний. Отдалённость эпохи Ньютона и неизбежное смещение акцентов, разночтения в оценках одного и того же современниками Ньютона и его потомками. Наконец, «героическая» традиция в жизнеописаниях великих деятелей прошлого, ревностные сторонники которой предпочитают холодную безликость тщательно отретушированного парадного портрета реалистическому изображению и с готовностью жертвуют истиной во имя мифа, лишь бы тот отвечал вымышленному ими образцу безупречного жреца науки.
В книге В. Карцева перед нами портрет Исаака Ньютона, написанный в реалистической манере, лишённый всякой парадности и аффектации, — портрет, несомненно, современный, учитывающий последние достижения ньютоноведения, без ложной стилизации под старину, лишённый всякой вычурности и нарочитости, документально достоверный в деталях и в то же время отражающий авторское ви́дение героя.
Перед читателями проходит вся жизнь Ньютона от первого младенческого крика до последнего вздоха на смертном одре. Мерное, неторопливое повествование поражает обилием деталей, важных для понимания внутреннего мира Ньютона во всей его цельности, неповторимости и по крайней мере внешней противоречивости. Живой — не бронзовый — Ньютон предстаёт перед читателем со страниц книги, ищущий, обретающий и заблуждающийся. Разработка основ дифференциального и интегрального исчисления (метод флюксий и флюент) и знаменитые оптические эксперименты, стоические многолетние поиски философского камня и создание бессмертных «Математических начал натуральной философии», толкования книги пророка Даниила и Апокалипсиса Св. Иоанна и социанская ересь, беззаветное служение «сутяжной леди Философии» и вполне земные споры по приоритетным проблемам, величайшие взлёты человеческого духа и мрачная бездна душевного заболевания — всё это и многое другое вместила жизнь одного человека по имени Исаак Ньютон. И всё это в той или иной мере нашло отражение на страницах его биографии, написанной В. Карцевым. Отличительная особенность новой биографии заключается не в приоткрывании ранее не известных или находившихся под строгим табу страниц жизни и деятельности Ньютона, а в прослеживании органической, неразрывной связи человеческого и возвышенного в характере и судьбе великого учёного.
Восхищаясь и сострадая, пытаясь понять и разобраться в сложных перипетиях «мировой линии» своего героя, автор не только сообщает читателю интересную информацию, но и приглашает его к сопереживанию, соучастию, соразмышлению над теми проблемами, с которыми сталкивается герой и которые, несмотря на почтенный возраст, отнюдь не утратили остроты и актуальности.
Читатель уже успел по достоинству оценить книгу В. Карцева и недвусмысленно высказать своё отношение к ней: едва появившись, она сразу же стала библиографической редкостью.
Трудно, очень трудно написать в наши дни хорошую книгу о Ньютоне, трудно сказать
